I support the missionary’s position (c)
С утра - метель: долгожданная белоснежная свежесть не вдохновляет - острые крупинки царапают лицо, застилают глаза, а толстый слой снега на земле затрудняет передвижение и снижает его скорость.
Я хочу спать - легла в два, наблюдая за перепетиями на чемпионате канады по фигурному катанию (мужчины). Все попытки собрать мысли набиваются на непробиваемую стену тумана, делящую сознание надвое: сейчас и вообще.
Дети также маловменяемы - сонливы, а Егор капризен - он плачет по каждому поводу и в конце-концов закатывает отцу истерику, причем настолько выразительную, что я слышу их даже когда уже закрыла дверь, а они удаляются вдоль по коридору.
Еду к Юле. Она, как и всегда, несобрана и ленива. Моя усталость сказывается негативно на нашем занятии: обычно терпеливая и спокойная, я начинаю раздражаться. Когда всё заканчивается, я испытываю облегчение.
Иду по дороге и размышляю о том, что во всем возможно найти положительные моменты. К примеру, я заработала некоторые деньги и смогу купить на них то, что пожелаю. К сожалению, на ум не приходит ничего, чего мне бы хотелось.
Занятие с Максимом проходят быстро: мальчик довольно сообразительный, и я ему нужна лишь для того, чтобы вовремя направить или исправить, остальное он может делать сам.
Забежав за Анной, спешу на хореографию: в душе моей ссорятся два координально противоположных желания. С одной стороны испытываю невозможное желание никуда не ходить, а вернуться домой и ввинтить свое измученное тело под одеяло. С другой стороны уже полтора месяца малодушное стремление к уюту и ленность превалировали, в результате чего тело заметно заплыло жиром и разучилось двигаться.
После хореографии я измучена голодом и усталостью. Тем не менее, я соглашаюсь сходить с Анной в Интерсити, где мы долгое время бродим, рассматривая одежду и сувениры.
В автобусе по дороге домой неумолимо засыпая, просыпаясь от периодических попыток уронить рюкзак с коленей. Женщина-кондуктор смотрит на меня с сочувствием.
Дома я ем. Ем много, не противясь желанию организма потребить конфеты и вафли. Безсилие расслабляет, заставляя мысли течь сквозь меня, не задерживаясь.
Я устала.
Я хочу спать - легла в два, наблюдая за перепетиями на чемпионате канады по фигурному катанию (мужчины). Все попытки собрать мысли набиваются на непробиваемую стену тумана, делящую сознание надвое: сейчас и вообще.
Дети также маловменяемы - сонливы, а Егор капризен - он плачет по каждому поводу и в конце-концов закатывает отцу истерику, причем настолько выразительную, что я слышу их даже когда уже закрыла дверь, а они удаляются вдоль по коридору.
Еду к Юле. Она, как и всегда, несобрана и ленива. Моя усталость сказывается негативно на нашем занятии: обычно терпеливая и спокойная, я начинаю раздражаться. Когда всё заканчивается, я испытываю облегчение.
Иду по дороге и размышляю о том, что во всем возможно найти положительные моменты. К примеру, я заработала некоторые деньги и смогу купить на них то, что пожелаю. К сожалению, на ум не приходит ничего, чего мне бы хотелось.
Занятие с Максимом проходят быстро: мальчик довольно сообразительный, и я ему нужна лишь для того, чтобы вовремя направить или исправить, остальное он может делать сам.
Забежав за Анной, спешу на хореографию: в душе моей ссорятся два координально противоположных желания. С одной стороны испытываю невозможное желание никуда не ходить, а вернуться домой и ввинтить свое измученное тело под одеяло. С другой стороны уже полтора месяца малодушное стремление к уюту и ленность превалировали, в результате чего тело заметно заплыло жиром и разучилось двигаться.
После хореографии я измучена голодом и усталостью. Тем не менее, я соглашаюсь сходить с Анной в Интерсити, где мы долгое время бродим, рассматривая одежду и сувениры.
В автобусе по дороге домой неумолимо засыпая, просыпаясь от периодических попыток уронить рюкзак с коленей. Женщина-кондуктор смотрит на меня с сочувствием.
Дома я ем. Ем много, не противясь желанию организма потребить конфеты и вафли. Безсилие расслабляет, заставляя мысли течь сквозь меня, не задерживаясь.
Я устала.