I support the missionary’s position (c)
Итак, как я уже говорила ранее, утро началось с душа и ведра манной каши. Потом последовал процесс моего отжимания себе одеяла и подушки, и был он сам по себе прекрасен и фееричен.
Я подошла к мальчику – тому самому, с глазами и ресницами. И говорю: товарищ мальчик, мне бы очень хотелось мое одеялко и подушечку, а то, знаете ли, спать холодно. Он сперва выпучился на меня, но потом явно вспомнил, как я его пытала в среду вечером. И достал откуда-то из-под стола наволочку. Сине-полосатую.
- Ой, спасибо! – ответила я. – только мне туда вставлять нечего. Дайте мне подушку, а то мне спать трудно!
Он сказал – а! – и задумался. – Я найду подушку в другом номере.
- Спасибо! – сделала я книксен. – И одеяло, пожалуйста!
- Что такое одеяло? – спросил меня мальчик, уставившись на меня невинным взором.
- Ээээээ… такая штука, которой укрываешься, когда спишь! – ответила я, после того, как удалось впучить глаза и подобрать челюсть.
- Хорошо, - ответил мальчик! Я поищу!
Я отправилась пить чай, и только попыталась углубиться в это занятие, как мальчик подкрался сзади и сказал – Я пойду искать, а ты пойдешь со мной.
Ну и мы пошли. Пока мы ехали в лифте, выяснилось, что он так и не понял, что такое «одеяло», поэтому мы устроили бурную пантомиму, пытаясь изобразить, как мы понимаем этот предмет. Судя по всему, мы понимали его по-разному, но в итоге пришли к общему знаменателю, изобразив что-то наподобие плаща, который накидывают на себе и дрожат от холода. Возможно, развить эту мысль и вышло бы, но лифт приехал на второй этаж. Мы заходили в разные комнаты, осматривались и искали подушки и одеяла. Один раз мальчик пытался впарить мне какую-то рваную дерюжку, но я сказала – нет-нет-нет, это не одеяло, ничего не знаю, дайте мне другое. Потом мы нашли – практически развалившуюся на молекулы – но подушку, и я счастливо прижала ее к груди!
Дальнейшей целью было одеяло, и я была намерена его добыть во что бы то не стало. В конечном счете, мы нашли нечто, похожее на чехол от чего-то, но стеганное и раскладывающееся на нормальный размер. Возможно, это было нечто иное, но написано было по-польски, а никто из нас по-польски не понимал. В общем, общими усилиями мы решили, что это вполне может использоваться для накрывания. И я гордо утащила трофеи к себе в номер, на два этажа выше, без лифта!
Дальше было красивее. Нам с канальями надо было найти место, откуда отходят автобусы на Гамбург. Но адрес не значился, и меня снова направили к мальчику. При моем приближении мальчик, показалось, пытался спрятаться под ресепшен, но не тут-то было, и в итоге он признался, что вообще он тут новенький, и еще к тому же француз, и вообще не знает, что я от него хочу и куда пальцами тыкаю. Но если я посижу еще пару часов, придут немецкие работники, и обязательно мне все расскажут.
Не могу я ждать два часа, мне надо смотреть разрушенную кирхе, и еще по магазинам, а потом в Потсдам, спасибо, конечно, большое.
И тут случилось чудо – появился русский мужик, который сразу рассказал, как найти Централер Омнибус Банхоф, а если не поймете, то скажите «Бус Банхов», и вам все расскажут. Мы обрадовались, подхватили сумки и побежали.
Разрушенная кирхе впечатления не произвела вообще, зато шоппинг был впечатляющим. Мы провели пять часов в пяти магазинах, перемерили миллиондвестивосемьдесятдевять шмоток, два раза потеряли друг друга, звонили родителям, они перезванивали нам, собирали нас вместе, и мы бежали дальше, выпучив глаза и закинув языки на плечи. При этом в итоге не купили и десятой части того, что мерили.
В общем, очнулись мы только ближе к восьми часам вечера, когда в Потсдам ехать было уже поздно. Тогда мы поехали на Кайзердамм, нашли этот Централлер Омнибус Банхоф, купили билеты до Гамбурга… и решили пойти поесть.
Тогда-то и случился полный апофигей нашего «ослийского синдрома». Мы наши мексиканский кафе-бар, сели на улице и заказали супчики и салаты. Супчики были очень вкусные и пошли очень хорошо, быстро и непринужденно. Но когда принесли салаты… мы так живописно выпучили глаза и застонали в голос, что официантка явно была довольна произведенным впечатлением.
Это была порция для маленького слона. А нашими тремя салатами можно было бы, определенно, накормить взрослого. И все это было настолько вкусно и красиво, что мы плакали, икали, но продолжали есть. Потом отвлекались на интернет – в кафешке был вайфай – а потом продолжали плакать и есть. До тех пор, пока в итоге не отвалились от тарелок, поглаживая животы и рассматривая друг друга на предмет, а не лезут ли овощи и фрукты из ушей. Дышать было тяжело. На еду смотреть – невозможно. Нюхать ее – тоже. Но мы все равно из запасливости прихватили несколько лепешек на завтрак и поползли в метро, чтобы уже доехать до ставшей нам родной Вольташтрассе. В метро катались по платформе колобками, но это не помешало нам сфотографироваться с Кристофером Ноланом и сделать несколько гопо-фоток на платформе.
Сейчас все уже спят, а я пишу пост и слушаю, как на улице опять кто-то орет – это наши арабские соседи так общаются. Они очень громкие наши соседи, но мы уже успели к ним привыкнуть! Вчера вообще приезжала полиция, а сегодня еще ничего, сравнительно тихая ночь.
Кстати, пару слов о немецких мужиках. Тут так спокойно! Они совершенно не прекрасны, но с того момента, как Лена призналась, что представляет их в касках и на мотоциклах с люльками, рассматривать их стало интереснее. Но в остальном, нет. Не норвежцы!
Я подошла к мальчику – тому самому, с глазами и ресницами. И говорю: товарищ мальчик, мне бы очень хотелось мое одеялко и подушечку, а то, знаете ли, спать холодно. Он сперва выпучился на меня, но потом явно вспомнил, как я его пытала в среду вечером. И достал откуда-то из-под стола наволочку. Сине-полосатую.
- Ой, спасибо! – ответила я. – только мне туда вставлять нечего. Дайте мне подушку, а то мне спать трудно!
Он сказал – а! – и задумался. – Я найду подушку в другом номере.
- Спасибо! – сделала я книксен. – И одеяло, пожалуйста!
- Что такое одеяло? – спросил меня мальчик, уставившись на меня невинным взором.
- Ээээээ… такая штука, которой укрываешься, когда спишь! – ответила я, после того, как удалось впучить глаза и подобрать челюсть.
- Хорошо, - ответил мальчик! Я поищу!
Я отправилась пить чай, и только попыталась углубиться в это занятие, как мальчик подкрался сзади и сказал – Я пойду искать, а ты пойдешь со мной.
Ну и мы пошли. Пока мы ехали в лифте, выяснилось, что он так и не понял, что такое «одеяло», поэтому мы устроили бурную пантомиму, пытаясь изобразить, как мы понимаем этот предмет. Судя по всему, мы понимали его по-разному, но в итоге пришли к общему знаменателю, изобразив что-то наподобие плаща, который накидывают на себе и дрожат от холода. Возможно, развить эту мысль и вышло бы, но лифт приехал на второй этаж. Мы заходили в разные комнаты, осматривались и искали подушки и одеяла. Один раз мальчик пытался впарить мне какую-то рваную дерюжку, но я сказала – нет-нет-нет, это не одеяло, ничего не знаю, дайте мне другое. Потом мы нашли – практически развалившуюся на молекулы – но подушку, и я счастливо прижала ее к груди!
Дальнейшей целью было одеяло, и я была намерена его добыть во что бы то не стало. В конечном счете, мы нашли нечто, похожее на чехол от чего-то, но стеганное и раскладывающееся на нормальный размер. Возможно, это было нечто иное, но написано было по-польски, а никто из нас по-польски не понимал. В общем, общими усилиями мы решили, что это вполне может использоваться для накрывания. И я гордо утащила трофеи к себе в номер, на два этажа выше, без лифта!
Дальше было красивее. Нам с канальями надо было найти место, откуда отходят автобусы на Гамбург. Но адрес не значился, и меня снова направили к мальчику. При моем приближении мальчик, показалось, пытался спрятаться под ресепшен, но не тут-то было, и в итоге он признался, что вообще он тут новенький, и еще к тому же француз, и вообще не знает, что я от него хочу и куда пальцами тыкаю. Но если я посижу еще пару часов, придут немецкие работники, и обязательно мне все расскажут.
Не могу я ждать два часа, мне надо смотреть разрушенную кирхе, и еще по магазинам, а потом в Потсдам, спасибо, конечно, большое.
И тут случилось чудо – появился русский мужик, который сразу рассказал, как найти Централер Омнибус Банхоф, а если не поймете, то скажите «Бус Банхов», и вам все расскажут. Мы обрадовались, подхватили сумки и побежали.
Разрушенная кирхе впечатления не произвела вообще, зато шоппинг был впечатляющим. Мы провели пять часов в пяти магазинах, перемерили миллиондвестивосемьдесятдевять шмоток, два раза потеряли друг друга, звонили родителям, они перезванивали нам, собирали нас вместе, и мы бежали дальше, выпучив глаза и закинув языки на плечи. При этом в итоге не купили и десятой части того, что мерили.
В общем, очнулись мы только ближе к восьми часам вечера, когда в Потсдам ехать было уже поздно. Тогда мы поехали на Кайзердамм, нашли этот Централлер Омнибус Банхоф, купили билеты до Гамбурга… и решили пойти поесть.
Тогда-то и случился полный апофигей нашего «ослийского синдрома». Мы наши мексиканский кафе-бар, сели на улице и заказали супчики и салаты. Супчики были очень вкусные и пошли очень хорошо, быстро и непринужденно. Но когда принесли салаты… мы так живописно выпучили глаза и застонали в голос, что официантка явно была довольна произведенным впечатлением.
Это была порция для маленького слона. А нашими тремя салатами можно было бы, определенно, накормить взрослого. И все это было настолько вкусно и красиво, что мы плакали, икали, но продолжали есть. Потом отвлекались на интернет – в кафешке был вайфай – а потом продолжали плакать и есть. До тех пор, пока в итоге не отвалились от тарелок, поглаживая животы и рассматривая друг друга на предмет, а не лезут ли овощи и фрукты из ушей. Дышать было тяжело. На еду смотреть – невозможно. Нюхать ее – тоже. Но мы все равно из запасливости прихватили несколько лепешек на завтрак и поползли в метро, чтобы уже доехать до ставшей нам родной Вольташтрассе. В метро катались по платформе колобками, но это не помешало нам сфотографироваться с Кристофером Ноланом и сделать несколько гопо-фоток на платформе.
Сейчас все уже спят, а я пишу пост и слушаю, как на улице опять кто-то орет – это наши арабские соседи так общаются. Они очень громкие наши соседи, но мы уже успели к ним привыкнуть! Вчера вообще приезжала полиция, а сегодня еще ничего, сравнительно тихая ночь.
Кстати, пару слов о немецких мужиках. Тут так спокойно! Они совершенно не прекрасны, но с того момента, как Лена призналась, что представляет их в касках и на мотоциклах с люльками, рассматривать их стало интереснее. Но в остальном, нет. Не норвежцы!
-
-
24.07.2012 в 14:53-
-
24.07.2012 в 16:04